Шепелев: Буду жалеть до конца жизни, что не был с Жанной в день смерти. ВИДЕО

Дмитрий Шепелев и Жанна Фриске, SUPER.ru

Дмитрий Шепелев дал интервью впервые после смерти Жанны Фриске. Перед вылетом в Россию из болгарского города Бургаса 32-летний телеведущий ответил на те вопросы, которые хотели задать ему множество журналистов — о том, что заставило его оставить умирающую возлюбленную, и о последних двух годах, проведённых в бесконечной борьбе с неизлечимым недугом Жанны Фриске. С телеведущим встретилась главный редактор SUPER.ru.

— Дмитрий, вся страна скорбит о Жанне Фриске, и сейчас подходит к концу церемония прощания с ней в Москве. Мы с Вами сидим в аэропорту города Бургаса, почему вы не там?

— Сегодня проходит церемония прощания для поклонников Жанны, чтобы все, кто любит этого человека и любит её песни, могли ещё раз её увидеть, потому что не видели её два года. Завтра самые важные дни для семьи и для меня: литургия, отпевание, похороны. Я вылетаю в Москву сегодня вечером, и это значит, что завтра мы снова с ней будем вместе. При первой возможности сюда вылетел мой отец — дедушка Платона, потому что тут находится наш ребёнок и о нём тоже надо позаботиться. Он прилетел два часа назад, и вот сейчас я вылетаю в Москву. Всё, что мы делали и что я сейчас продолжаю делать для нашего ребёнка, мы приравнивали к одному главному правилу: то, что происходит, должно быть хорошо для Жанны, ребёнка и меня. Именно поэтому в данной ситуации я считаю должным в первую очередь позаботиться о ребёнке, а завтра утром быть с моей Жанной.

— В СМИ врачи утверждают, что вы знали, что Жанне осталось жить всего 2 дня. Почему вы не остались в Москве?

— Это ложь. Неоднократно и члены семьи, и я консультировались с врачами, которые вели Жанну на протяжении всего времени: это медики из США, Германии, России. Их было очень много. Каждый из них видел снимки, последние анализы Жанны... Многие говорили, что, похоже, мы проиграли. Однако никто из них не мог сказать, когда это произойдёт, потому как на все воля Божья. При всем при этом, что бы ни происходило, в этом нет вины ребёнка. О том, что я увезу Платона на море, стало известно ещё месяц назад. Были оформлены визы, куплены билеты. Никто не загадывал, что всё произойдет именно так. Мы прилетели сюда в воскресенье, а в понедельник Жанны не стало. Я был с этим человеком на протяжении двух лет её болезни, и быть с ней рядом в этот момент для меня необыкновенно важно, но давайте не будем забывать о ребёнке.

Произошло ужасное недоразумение, совпадение, я не знаю, как это назвать. Я, наверное, буду жалеть до конца жизни, что так совпало. Ни о каком бегстве и о том, что я забрал ребёнка у Жанны, не может быть и речи.

Когда мы уезжали, Жанна была в том же состоянии, в каком она была последнюю неделю, может, даже месяц. Ничего не предвещало резкого ухудшения. Наша Жанна — боец, и все мы знали, что играем со смертью, но были уверены, что она будет бороться. Я могу поблагодарить судьбу только за то, что наш с Жанной сын остался в стороне от всех этих трагических событий. Ему два года и два месяца, ему не место на всех этих траурных церемониях.

— Он понимает, что происходило с мамой?

— Мы не разговаривали с ним об этом. Я сам буду говорить с ним об этом чуть-чуть позже. Сейчас не время.

— Дмитрий, почему вы так долго молчали и только сейчас согласились ответить на все вопросы?

— Я хочу, чтобы это понимали все, кто увидит это интервью. Два дня назад не стало самого близкого человека в моей жизни. Самого важного человека в моей жизни. Не стало матери моего ребёнка. Не стало моей невесты. И, поверьте, я в последнюю очередь думал о том, кому я сейчас дам интервью. Это эмоциональное, простите меня, но я должен об этом сказать. Я думал об этом в последнюю очередь. Мы с Жанной всегда придерживались очень простого правила: не делать из нашей жизни шоу, не делать это достоянием общественности. Да, сейчас я остался один, но я по-прежнему верен этому правилу. Мы не афишировали наши отношения, мы не делали из этого скандалов, сплетен, не просили нас фотографировать — нам это было не нужно.

— Дмитрий, как вы думаете, почему такое большое количество критики свалилось в эти последние два дня? Обсуждают, что вы уехали, что не давали деньги на врачей, почему все обстоятельства так сыграли против вас?

— Я затрудняюсь ответить. Я хочу, чтобы меня услышали. Я не ищу в происходящем справедливости, признания. Я знаю о том, что многие говорят, что я пользуюсь этой ситуацией для саморекламы. Все, что я делал и делаю, было только для того, чтобы спасти человека, которого я люблю. Все остальное мне сейчас безразлично.

— Вы никогда не теряли надежды?

— Нам сразу сказали, что мы играем со смертью. Но вы знаете, чудеса случаются. Я считаю, то, что произошло с нами, это чудо. И оно произошло во многом благодаря вере — не только моей, не только семьи, не только врачей. Давайте вспомним всех тех миллионов человек по всему миру, которые, не только когда стало известно о болезни Жанны, а на протяжении всего времени собирали деньги, молились о ней, желали ей здоровья и добра. Они останавливали нас на улице и говорили: «Ребята, у вас все получится!» И эти два года, которые прожила Жанна после того, как ей поставили диагноз, — заслуга этих людей, заслуга веры, заслуга коллективной молитвы. Терял ли я веру? Нет, я не думаю.

— А сама Жанна?

— Знаете, у нее есть потрясающее качество ко всему относиться немножко с иронией. Она часто говорила: «Ну и ладно!»

— Вы назвали в начале нашего разговора Жанну своей невестой. Вы действительно сделали ей предложение?

На её прошлый день рождения я долго думал, какой сделать ей подарок. Мы много раз говорили с ней про свадьбу, но мы сразу договорились, чтобы это было красиво. Мы хотели, чтобы на ней было красивое платье, чтобы у неё была красивая свадебная прическа. Для нас главное — провести этот день так, как мы его представляли. Поэтому мы решили сделать это чуть-чуть попозже. Было бы здорово собрать наших друзей, самых-самых близких людей. И уехать куда-нибудь подальше, чтобы вдвоём провести этот праздник. Мы ждали, когда вёе образуется. Мы много раз говорили об этом. В её прошлый день рождения я сделал ей предложение и мы обменялись кольцами. И Жанна сказала мне «Да!».

— Отец Жанны рассказывал, какие для неё сложными вышли последние месяцы жизни. Он намекнул в своих интервью, что в это время она была уже не Жанной, что она ушла уже давно. Чувствовали ли вы это? Тяжело ли было это переживать этот момент?

— Жанна очень менялась на протяжении всей болезни. Мы понимали, что что-то меняется. Не всё из этого можно объяснить словами, это ощущения. Да, она была другой, может быть, внешне, может быть, в каких-то своих поступках. Но я верю в другие вещи: в душу, в то, какой мы её знаем и какой мы её любим. Всё остальное — внешнее, и я не придаю этому значение.

Я не переставал держать её за руку, с ней разговаривать, рассказывать ей, что вытворил Платон, куда мы ездили. Да, какие-то вещи меняются. Я знаю, что мы все умрем. Но есть вещи, которые гораздо важнее. Поэтому какое это имеет значение? Я все равно по-прежнему считаю, что она рядом.